~войны, в которых участвовал ссср. Все войны ссср - хронология «мирной жизни

Как всегда 22 июня мы отмечаем день памяти и скорби, когда мы вспоминаем день начала Великой Отечественной войны, и те поистине бесчисленные жертвы со стороны нашего народа. И как всегда в этот день у людей с воспаленным либерализмом случается недержание совести, и они рвутся напомнить нам свою “правду” .

«Хочу в очередной раз напомнить, что Советский Союз вступил во Вторую мировую войну не 22 июня 1941 года, а 17 сентября 1939-го. Мне кажется, не стоит это забывать», – пишет преподавательница истории в одной из московских школ Тамара Натановна Эйдельман.

Старая песня о том, что СССР был во Второй мировой войне агрессором, Сталин был «союзником Гитлера», а, значит, поделом 22 июня мы получили. В пропагандистских изданиях можно, конечно, писать что угодно, хоть то, что Луну основали первые гетманы Украины в Х тысячелетии до нашей эры. Но что дозволено нерадивому школьнику, учителю – все-таки чуть неприлично.

Вторая мировая война была войной двух коалиций, одна из которых традиционно называется «Осью», основу которой составляла нацистская Германия, к которой постепенно присоединялись Италия, Япония и другие страны. Другую в нашей и мировой историографии традиционно называют «Союзниками» – основу этой коалиции составлял англо-французский союз, который в сентябре 1939 года объявил войну Германии после нападения той на Польшу. К этим союзникам также постепенно присоединялись другие страны, которых к 1945 году стало весьма и весьма немало.

Вторая мировая война была войной этих двух коалиций – Союзников и Оси. И чтобы вступить в эту войну требовалось оказаться в состоянии войны с одной из сторон и присоединиться к другой. Для того, чтобы вступить в войну 17 сентября 1939 года Советский Союз должен был оказаться в состоянии войны либо с Германией, либо с Англией-Францией-Польшей. Но ни того, ни другого не произошло.

Да, СССР ввел свои войска на территорию Польши (большая часть её, впрочем, была захвачена у России после советско-польской войны 1920 года, по Рижскому мирному договору). Но обосновало советское правительство эти действия распадом польской государственности и прекращением функционирования польского правительства, которое к тому моменту переехало в Румынию. Ни Советский Союз не объявил войны Польше, ни Польша, хотя её официальные лица и назвали действия СССР актом насилия и нарушением международного права, не объявила войны СССР. Мало того, многие поляки рассматривали действия СССР как попытку ограничить область, оккупированную Германией и, по крайней мере, первое время приветствовали действия советского правительства.

Тем более не планировали объявлять войну СССР англичане и французы. Прагматическая мотивация действий советского правительства после разгрома Польши Германией была очевидна и никак не располагала союзников к тому, чтобы объявлением войны и какими-либо недружественными шагами толкать Советский Союз на сторону Оси. 18 сентября 1939 года британский кабинет констатировал, что английские гарантии для Польши распространяются только на угрозу со стороны Германии и никаких оснований обострять советско-британские отношения не существует. Поэтому Советскому Союзу не был направлен даже протест. Более того, часть союзнической прессы начала высказывать мнение, что установление линии соприкосновения Советского Союза и Германии неизбежно приближает столкновение этих держав и объективно способствует вхождению СССР в лагерь Союзников.

Безусловно, в стане Союзников в этот момент не знали о секретных соглашениях СССР и Германии, прилагавшихся к пакту о ненападении, но крайне сомнительно, что эти соглашения, будь они известны, подтолкнули англичан и французов к объявлению войны СССР.

Таким образом, никакого вступления СССР во Вторую мировую войну 17 сентября 1939 года не произошло. Советский Союз не оказался в состоянии войны ни с Германией, с которой придерживался тайных соглашений по ряду вопросов (но никакого общего союза между странами не было), ни с Союзниками, которые не сочли действия СССР в отношении Польши casus belli, ни даже с самой Польшей, которая, будучи разгромлена, не имела ни желания, ни возможности усложнять свое положение, объявляя войну СССР.

Не будучи в состоянии войны ни с одной из сторон мирового конфликта, СССР не был, разумеется, и участником Второй мировой вне зависимости от того какие военные действия он вел в сепаратном порядке. Точно так же как Япония, хотя непрерывно воевала в Китае, не была участником Второй мировой войны до 7 декабря 1941 года, когда атаковала США и Великобританию. И каким бы чудовищным преступлением не была Нанкинская резня, её нельзя считать «одним из преступлений Второй мировой войны».

Преподавателю истории это имело бы смысл помнить, не приучая ни школьников, ни читателей к произвольным трактовкам дат и фактов. Тем более, что если оставить хронологические границы на произвол творческого воображения, то нет никаких оснований начинать Вторую мировую войну 1 сентября 1939 года. Почему бы не начать её с аншлюса Австрии? Или с расчленения Чехословакии? И тогда, к примеру, Польша является участницей этой войны с 30 сентября 1938 года, когда аннексировала у Чехословакии Тешинскую область? Можно долго и с увлечением двигать исторические рамки, хотя к науке это все будет иметь очень слабое отношение.

Вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года, а закончилась 2 сентября 1945 года. И СССР вступил в неё 22 июня 1941 года, когда Германия объявила нам войну, и началась Великая Отечественная Война.

Начало коалиции, которая впоследствии развяжет Вторую Мировую войну, было положено 25 ноября 1936 года, когда Германия и Япония заключили так называемый «Антикоминтерновский пакт», или «Германо-японское соглашение против Коммунистического Интернационала», ставивший своей задачей недопущение дальнейшего распространения коммунистической идеологии в мире.

В ноябре 1937 года к «Антикоминтерновскому пакту» в лице Бенито Муссолини присоединилась Италия. А позднее — ещё ряд государств, в которых к власти пришли правительства, разделяющие идеологии гитлеровского нацизма и итальянского фашизма, либо правительства, крайне отрицательно относящиеся к СССР и коммунизму в целом.

22 мая 1939 года был подписан «Германо-итальянский договор о союзе и дружбе», или «Стальной пакт», который закрепил военно-политический союз между Третьим Рейхом и Италией.

Костяк военного блока был окончательно сформирован 27 сентября 1940 года, когда был подписан Тройственный, или Берлинский пакт, между Германией, Японией и Италией. Так сложилась ось Берлин - Рим - Токио. Поэтому участников гитлеровского военного блока во время Второй Мировой войны еще называют «страны Оси».

Германия, Италия и Япония составили костяк военного блока, к которому затем присоединился еще ряд государств.

Тем не менее, 22 июня 1941 года в нападении на СССР не приняла участия Япония. В то же время в агрессии спустя несколько дней приняла участие Финляндия, формально не входившая в гитлеровский военный блок.

Первыми официальными участниками нападения на Советский Союз 22 июня 1941 года стали Германия, Италия и Румыния.

Германия

18 декабря 1940 года германское командование утвердило план «Барбаросса» - военную операцию по стремительному разгрому Советского Союза с захватом его европейской территории. Примерный срок завершения военных приготовлений был обозначен как 15 мая 1941 года. 10 июня главнокомандующий Сухопутных войск Германии генерал-фельдмаршал Вальтер фон Браухич издаёт приказ о сроке начала войны против СССР — 22 июня.

22 июня 1941 года Германия без объявления войны начала боевые действия. Немецкие войска наносят мощный внезапный удар по всей западной советской границе тремя группами армий: «Север», «Центр» и «Юг». В первый же день уничтожена или захвачена значительная часть советских боеприпасов, горючего и военной техники; уничтожено около 1200 самолётов. К концу первой декады июля немецкие войска захватывают Латвию, Литву, Белоруссию, значительную часть Украины, Молдавии и Эстонии.

Дальнейший ход борьбы Советского Союза с основным противником хорошо известен. Разумеется, силы Третьего Рейха участвовали в нем от начала и до конца.

Италия

Дуче Бенито Муссолини , верный союзническим обязательствам перед Третьим Рейхом, объявил войну СССР 22 июня 1941 года. 10 июля 1941 года был создан «Экспедиционный итальянский корпус в России», который прибыл в СССР в июле - августе 1941 года.

На момент создания корпуса в него входили три дивизии общей численностью около 3000 офицеров и 59 000 солдат. Корпус располагал 5500 моторных транспортных средств и свыше 4000 лошадей и мулов.

Но вооружении итальянцев находились танкетки L3/35, лёгкие танки Fiat L6/40 и противотанковые самоходные артиллерийские установки Semovente 47/32.

За первый год, участвуя в боях на Украине, итальянский корпус потерял убитыми, ранеными и пропавшими без вести 15 000 человек.

В июле 1942 года, Муссолини, с целью активизации боевых действий на Восточном фронте усилил итальянские войска. Корпус был пополнен и сменил название на «8-я итальянская армия». Другое название 8-й итальянской армии — «Итальянская армия в России». Армия была подчинена группе армий «B» немецкого генерала Максимилиана фон Вейхса.

Общее количество итальянских дивизий в СССР достигло десяти. Кроме того, вместе с ними воевали три бригады «чернорубашечников» - добровольцев.

Во время контрнаступления советских войск под Сталинградом один из основных ударов пришелся по итальянским частям. Всего около 130 000 итальянцев было окружено в ходе наступления советских войск. Согласно итальянским источникам, около 20 800 солдат погибло в боях, 64 000 было захвачено в плен и 45 000 удалось отойти.

В феврале 1943 года, после окончания битвы под Сталинградом, остатки итальянской армии были выведены с Восточного фронта.

Румыния

Румынский диктатор Ион Антонеску отдал приказ о нападении на СССР вместе с Германией. На территории Румынии уже находились 11-я немецкая армия и части 17-й немецкой армии, которые вместе с 3-й и 4-й румынскими армиями 22 июня 1941 года составили силы вторжения на этом направлении. Общая численность войск на советско-румынской границе составила 600 тысяч человек. Румынская авиация в первые часы боёв нанесла воздушные удары по территории СССР — Молдавской ССР, Черновицкой и Аккерманской областям Украинской ССР, Крымской АССР РСФСР. Одновременно с южного берега Дуная и правого берега Прута начался артиллерийский обстрел приграничных населённых пунктов.

Кондукэтор Румынии маршал Ион Антонеску. Фото времён Второй мировой войны. Фото: Commons.wikimedia.org

В тот же день после артподготовки румынские и германские войска форсировали Прут близ Куконешти-Веки, Скулен, Леушен, Чоры и в направлении Кагула, Днестр у Картал, а также попытались форсировать Дунай. План с плацдармами был реализован частично: уже 24 июня советские пограничники уничтожили все румынские войска на территории СССР, за исключением Скулен. Более того, в конце июня советским войскам удалось захватить на территории Румынии протяженностью 76 км. Однако перевес противника в силе и неудачи на других участках фронта заставили советские войска отступать.

Румынские войска принимали участие в оккупации Буковины и Бессарабии, осаде Одессы и вторжении в Крым, в боях на востоке Украины, в битве за Кавказ и Сталинградской битве.

Во время контрнаступления советских войск под Сталинградом румынские войска потеряли более 185 000 солдат и офицеров.

Поворот в войне резко изменил политическую ситуацию в стране. 23 августа 1944 года Антонеску был свергнут, а новые власти не только вышли из нацистского блока, но и вступили в антигитлеровскую коалицию. В конце 1944—1945 годах румынские сухопутные войска весьма активно сражались в составе советских фронтов.

В ходе военных действий на Восточном фронте против СССР румынская армия потеряла 630 000 человек, из них убитыми — 480 000.

Словакия

23 июня 1941 года войну СССР объявила Словакия. Государство, образовавшееся после раздела Чехословакии, выступало в качестве сателлита Третьего Рейха. Формальное присоединение Словакии к пакту стран Оси состоялось 15 июня 1941 года. Национальная армия состояла из двух дивизий и насчитывала 28 000 человек.

Немецкое командование не рассматривало словаков как серьезную военную силу. Тем не менее, с учетом настоятельной просьбы властей Словакии элитная бригада словацкой армии численностью 3500 человек была включена в состав 17-й немецкой армии.

Уже в первых боях 22 июня 1941 года словаки потерпели поражение, а немецкие военные отметили крайне низкий уровень подготовки союзников. Впоследствии, увеличив бригаду до численности дивизии, немцы использовали словацких солдат как вспомогательные силы на фронте и для антипартизанских действий в тылу. Власти Словакии настаивали на нахождении своих солдат на Восточном фронте, дабы защитить свои интересы от другого союзника Германии - Венгрии.

В словацкой армии процветало дезертирство, солдаты и офицеры уходили к партизанам. Деморализованные остатки словацкого войска были по указанию немецкого командования направлены в Италию, Румынию и Венгрию, где использовались как строительные части.

Летом 1944 года в Словакии началось антинацистское восстание, участниками которого стали словацкие военные. Несмотря на то, что к ноябрю 1944 года немцам удалось его подавить, вопрос об участии словацкой армии в войне на стороне Германии более не возникал.

Финляндия

26 июня 1941 года в войну на стороне Германии вступила Финляндия. В самой Финляндии называют эту войну «Войной - продолжением», имея ввиду «Зимнюю войну» 1939/1940 годов. На этом основании финны полагаю себя отдельной стороной конфликта, преследовавшей цель возвращения ранее утраченных территорий.

По состоянию на 22 июня 1941 года, для войны против СССР на территории Финляндии была развернута группировка немецко-финских войск общей численностью 407 500 человек (эквивалент 21,5 дивизий, из них 17,5 финских дивизий и 4 немецких дивизии).

К концу 1941 года финская армия вернула территории, потерянные в «Зимней войне» и продолжила наступление, добравшись до Онежского озера и блокировав Ленинград с севера. Финны участвовали в боевых действиях против Северного флота, блокаде Ленинграда и обстрелах «Дороги жизни». Однако после поражения немцев под Москвой и вплоть до 1944 года эти бои носили оборонительный характер. Отдельные финские подразделения задействовались немцами на других участка советско-германского фронта.

Ленинградско-Новгородская, Выборгско-Петрозаводская им Свирско-Петрозаводская наступательные операции советских войск в 1944 году заставили финнов отступить с советской территории и поставили их на грань полного военного разгрома.

4 сентября 1944 года СССР и Финляндия подписали соглашение о прекращении огня. По условиям перемирия, Финляндия не только прекращала войну против СССР, но и обязалась начать боевые операции против немецких войск на своей территории.

Безвозвратные потери Финляндии в войне против СССР составили 84 337 человек — в том числе, 82 000 военнослужащих убитыми, умершими от ран и болезней и пропавшими без вести, а также 2377 пленными.

Венгрия

Венгрия объявила войну СССР 27 июня 1941 года. Формальным поводом стал бомбовый удар, якобы нанесенный советской авиацией по венгерской территории. Вопрос об этом бомбовом ударе остается спорным. В то же время режим венгерского диктатора Миклоша Хорти рассматривал вступление в войну с СССР как необходимость. Причиной были территориальные споры Венгрии с другими союзниками Германии - Словакией и Румынией. Правящие круги Венгрии опасались, что без участия в нападении на СССР они могут быть разрешены в пользу оппонентов.

1 июля 1941 года по согласованию с германским Генеральным штабом венгерская Карпатская группа войск атаковала советскую 12-ю армию. В дальнейшем Карпатская группа действует в составе 17-й немецкой армии.

Активное участие венгерских войск в войне на советской территории продолжалось вплоть до Сталинградской битвы, когда в результате контрудара Красной Армии была разбита 2-я венгерская армия.

Венгерские власти предпринимали попытки выйти из войны, в марте 1944 года германские войска оккупировали Венгрию. Под контролем подразделений вермахта венгерские части продолжали сопротивление Красной Армии, оставаясь последними союзниками Германии. Окончательно венгерские подразделения сложили оружие 9 мая 1945 года на территории Австрии, сдавшись американцам.

Общие потери Венгрии составили около 800 000 военнослужащих убитыми и ранеными, еще более 500 000 попали в плен.

Если верить учебникам, СССР вступил во Вторую мировую войну 22 июня 1941 г., потому что на него напала Германия. Но если верить мифотворцам, то Сталин стремился заключить союз с Гитлером, изо всех сил подталкивал его к началу войны, вовлек СССР во Вторую мировую войну уже в 1939 г. и договорился с Гитлером о разделе мира. Два «родственных» тоталитарных режима, по идее, должны действовать совместно, а их ссора 22 июня 1941 г. - историческое недоразумение.

Попробуем разобраться: как и почему началось сближение Германии и СССР в 1939 г., какие цели преследовал Сталин в своей внешней политике и участвовал ли СССР в войне Германии с Великобританией, Францией, Польшей, Нидерландами, Бельгией и Норвегией, то есть в начальном этапе Второй мировой войны?

По расчету или по любви? Хроника дипломатической игры

Бывший советский разведчик, а затем английский писатель В. Суворов в 1989 г. шокировал западного, а затем и российского читателя утверждением: Сталин начал Вторую мировую войну, сознательно спровоцировав ее пактом с Гитлером. Если бы не публицистическая заостренность этого вывода, в нем не было бы особенной новизны. Пакт Молотова - Риббентропа давно был компроматом на Сталина. Но лидеры Великобритании и Франции тоже заключили пакт с Гитлером и Муссолини в Мюнхене. Остается, однако, важный вопрос: Сталин пошел на сближение с Гитлером под давлением обстоятельств, или он стремился к союзу с Германией и планировал это сближение как желательное, как часть своего дьявольского плана?

Авторы, которые считают, что «Москва проявила инициативу в постановке вопроса о создании новой политической основы для взаимоотношений СССР и Германии», ссылаются на довольно поздние документы, относящиеся к маю 1939 г. Разумеется, и прежде в «верхах» обсуждался вопрос о том, какие выгоды и упущения получит СССР, если будут нормализованы отношения с Германией. О союзнических отношениях речь не шла. В 1933–1938 гг. отношения двух стран были хуже некуда.

На каждый шажок к сближению или прочь от него, предпринятый советской и германской сторонами, можно найти такой же симметричный. Внешняя политика в своем ежедневном режиме напоминает замысловатый танец. Стороны сходятся и расходятся, делают шаги навстречу и в сторону, затем церемонно удаляются. Но идеологически важно провозгласить - «кто первый начал». Если немцы - то политика Сталина прагматична. Он уступил «приставаниям» Гитлера. Если инициативу проявил Сталин - он преступник, пособник Гитлера в развязывании Второй мировой войны и даже ее инициатор.

Немецкая исследовательница И. Фляйшхауэр пишет: «Большинство немецких авторов как прежде, так и теперь при описании обстоятельств возникновения пакта высказывают мнение, что Сталин, с относительным постоянством искавший договоренности с национал - социалистами, с осени 1938 г., оправившись от потрясения, вызванного Мюнхенским соглашением, настолько интенсифицировал свои попытки к сближению с Германией, что Гитлеру, готовившему летом 1939 г. вторжение в Польшу, оставалось лишь откликнуться на неоднократные предложения, чтобы заключить столь желанный для советской стороны договор». Идеологический подтекст этой позиции немецких авторов понятен.

История «дипломатического танца» 1939 г. подробно исследована. Раз уж так важно обнаружить первую инициативу, дадим хронику событий.

Декабрь 1937 г. - Геринг пригласил советского посла Я. Сурица и в ходе беседы сказал: «Я являюсь сторонником развития экономических отношений с СССР и как руководитель хозяйства понимаю их значение». Они побеседовали о германском хозяйственном плане, а затем Геринг заговорил о вопросах внешней политики, заветах Бисмарка не воевать с Россией и ошибке Вильгельма II, который эти заветы нарушил.

30 сентября 1938 г. - Мюнхенский пакт между Германией, Италией, Великобританией и Францией о разделе Чехословакии. Обсуждается такое же решение других международных проблем от Испании до Украины. СССР оказался во внешнеполитической изоляции, перед лицом враждебной Европы. Политика «коллективной безопасности» провалилась.

16 декабря - на рабочей встрече, посвященной рутинному продлению советско - германского торгового договора, заведующий восточноевропейской референтурой политико - экономического отдела МИД Германии Шнурре сообщил заместителю советского торгпреда Скосыреву, что Германия готова предоставить кредит СССР в обмен на расширение советского экспорта сырья. Эти предложения стали точкой отсчета советско - германского сближения - пока неустойчивого и ничем не гарантированного. Германская кредитная инициатива была экономически выгодна и вызвала отклик. Договорились, что 30 января в Москву отправится небольшая делегация во главе со Шнурре. Советская сторона даже подготовила список того, что было бы полезно для СССР закупить в Германии на этот кредит.

12 января 1939 г. на новогоднем приеме глав дипломатических миссий Гитлер внезапно подошел к советскому послу А. Мерекалову, «спросил о житье в Берлине, о семье, о поездке в Москву, подчеркнул, что ему известно о моем визите к Шуленбургу в Москве, пожелал успеха и попрощался». Такого прежде не бывало. Расположение фюрера к советскому послу вызвало фурор в дипломатическом корпусе: что бы это значило!? Но такую демонстрацию Гитлер считал максимумом публичной огласки своих намерений. На большее Гитлер не мог пойти без ответного выражения симпатии с советской стороны. А их не было. Поэтому, когда сообщения о поездке Шнурре просочились в мировую печать, Риббентроп запретил визит, переговоры сорвались, что на некоторое время убедило Сталина в несерьезности экономических намерений немцев (о «политической основе» речи еще не шло).

8 марта Гитлер объявил своему ближайшему окружению о намерении сначала разделаться с Западом, а уже потом с СССР.

10 марта на XVIII съезде ВКП(б) Сталин выступил с отчетным докладом, где изложил картину мировой борьбы: «Поджигатели войны» стравливают СССР и Германию, стремясь «загребать жар чужими руками», то есть сдерживать агрессора ценой жертв со стороны СССР, а самим оставаться в безопасности. Конечно, СССР, верный своей политике «коллективной безопасности», по - прежнему готов помогать жертвам агрессии, но только при условии, что это будут делать и страны Запада. Сталин считает, что сторонники умиротворения в Англии и Франции не хотели бы мешать «Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны глубоко увязнуть в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, - выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, в «интересах мира», и продиктовать ослабленным участникам войны свои условия. И дешево, и мило!» Вторжение в СССР будет началом конца Гитлера, Запад использует его в своих интересах и выкинет на помойку истории.

Никаких призывов к сближению с нацистами в речи нет, есть лишь попытка отвратить их от атаки против СССР. Есть анализ намерений Гитлера, которые были бы выгодны Сталину. Есть намерение «закрепить» антизападные намерения фюрера, о которых ходили лишь слухи. Есть попытка стравить «империалистов».

31 марта премьер - министр Великобритании Н. Чемберлен предоставил Польше гарантии вступления Великобритании в войну, если страна подвергнется «прямой или косвенной агрессии».

Гитлер в 1939 г. планировал соединить в единое целое территории, населенные немцами. Для этого нужно было отнять часть польской территории между двумя частями Германии и присоединить Данциг. Польша не была на это согласна, так как Германия обещала компенсацию за счет СССР, но в будущем. А территориальные уступки требовала прямо сейчас. В этих условиях Польша предпочла гарантии со стороны Великобритании и Франции. Гитлер запланировал нападение на Польшу в конце августа. Но он опасался войны на два фронта и стремился договориться либо со старшими союзниками Польши, либо о нейтралитете с СССР.

Великобритания и Франция надеялись избежать втягивания в войну, аналогичную Первой мировой. Для этого нужно было направить агрессию Германии на восток Но германская экспансия должна была быть контролируемой, направленной против СССР. Великобритания и Франция не желали отдавать восток Европы в безраздельное распоряжение Гитлера, чтобы это не привело к его неуправляемому усилению. В этих условиях Польша должна была играть роль инструмента «Антанты» на востоке Европы. В то же время Великобритания не исключала возможности договориться с Германией за счет Польши. Но Гитлер не мог согласиться на соглашение с Великобританией на условиях Чемберлена.

СССР стремился избежать военного столкновения с Германией, поддерживаемой Великобританией, Францией и Италией (что вытекало из мюнхенской политики). Для этого было необходимо либо договориться с Великобританией, Францией, Польшей и по возможности Румынией о совместных военных действиях против агрессора, либо договориться с Германией, направить ее агрессию против Великобритании и Франции.

Несмотря на то что Великобритания предпочитала сближение с Германией, а не СССР, СССР - с Францией, а не Германией, а Германия - с Великобританией, а не СССР, сближение постепенно шло в другом направлении. Все три силы стремились запугать партнера переговорами с его соперником и таким образом добиться уступок от него. Эти контакты, начинавшиеся по инициативе чиновников среднего звена, создавали возможности, которые только 11–19 августа 1939 г. привели к решению Сталина согласиться на инициативы Гитлера по сближению.

1 апреля пала Испанская Республика, что означало крах политики «Народного фронта», тесно связанной с политикой «коллективной безопасности».

1 апреля Гитлер обрушился в своей публичной речи на тех, кто «таскает каштаны из огня» чужими руками. Это было повторение образа из речи Сталина, но только в переводах на западноевропейские языки. Сталин осуждал тех, кто любит загребать жар чужими руками. Имелись в виду англичане и французы. Эту мысль доложили Гитлеру, и он решил использовать сталинский пассаж для шантажа Запада.

17 апреля СССР выдвинул контрпредложение: «Англия, Франция и СССР заключают между собой соглашение сроком на 5–10 лет со взаимным обязательством оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств». Такая же помощь должна быть оказана «восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Черным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств».

17 апреля советский посол А. Мерекалов посетил статс - секретаря германского МИДа (первого заместителя Риббентропа) Э. Вайцзекера. Повод был вполне приличный: после захвата Чехословакии остался неурегулированный вопрос о советских военных заказах, которые были размещены на чешских заводах «Шкода». Теперь заводы стали немецкими. Будут ли немцы выполнять работу, за которую уплачены деньги? Вайцзекер ответил, что сейчас не лучший политический климат для решения подобных вопросов, но стороны высказались за улучшение отношений в будущем. По мнению немецкой исследовательницы И. Фляйшхауэр, Вайцзекер к этому времени уже проникся идеями Шнурре. Из его записи беседы «видно, что разговор умело направлял статс - секретарь, и что психологическое состояние Вайцзекера побудило придать этой беседе характер политического прорыва». Немецкий исследователь делает вывод: «откровения Вайцзекера в самом деле представляли собой первый официальный шаг по сближению с СССР».

3 мая нарком иностранных дел СССР М. Литвинов подал в отставку. Сталину был нужен нарком иностранных дел, менее склонный к сотрудничеству с Францией. После отставки Литвинова в НКИД произведены аресты (вспомним, что этот «след» выбивали и из Кольцова). В. Молотов совместил посты председателя Совнаркома и наркома иностранных дел. Замена Литвинова на Молотова была выбором Сталина в пользу большей свободы рук в маневрировании между Западом и Германией. СССР продолжал искать возможность заключить пакт с Великобританией и Францией, но из - за жесткости Молотова и его перегруженности другими делами переговоры не шли легче. Сталин надеялся, что Молотов будет более напорист в давлении на партнеров, чем Литвинов, и эта надежда оправдалась. Напористость Молотова быстрее привела к закономерному результату - переговоры зашли в тупик С обходительным Литвиновым движение в этом направлении шло бы медленнее.

5 мая к К. Шнурре зашел советник советского посольства Г. Астахов (опять по поводу «Шкоды» - немцы заявили о готовности выполнить советский заказ), и речь пошла о переменах в советском Наркомате иностранных дел. Шнурре докладывал: «Астахов коснулся смещения Литвинова и попытался, не задавая прямых вопросов, узнать, приведет ли это событие к изменению нашей позиции в отношении Советского Союза».

Беседы Астахова и Шнурре стали более частыми. Теперь было что обсудить - и «Шкоду», и большую политику. 17 мая Шнурре докладывал: «Астахов подробно объяснил, что в вопросах международной политики между Советской Россией и Германией нет противоречий и поэтому нет никаких причин для трений между двумя странами».

20 мая Молотов сказал германскому послу В. Шуленбургу, что для сближения двух стран отсутствует политическая основа (вернув немцам реплику Вайцзекера). В Берлине фразу сочли «загадочной».

23 мая на совещании военные заявили Гитлеру, что в случае одновременной войны с Великобританией, Францией и СССР Германия проиграет.

27 мая Великобритания и Франция ответили на советские предложения, согласившись на идею военного союза. Это охладило Москву к «немецкой игре». Казалось, что уже удалось напугать партнеров по «коллективной безопасности».

28 июня Шуленбург упомянул в разговоре с Молотовым, что сближение между странами одобряет сам Гитлер. Молотов сказал Шуленбургу, что похоже на то, будто Германия ведет с СССР политическую игру под предлогом хозяйственных переговоров. В Кремле помнили провал январской миссии Шнурре. Теперь руководители СССР требовали - экономические выгоды вперед. Молотов рассказывал об этой встрече: «У меня был недавно Шуленбург и тоже говорил о желательности улучшения отношений. Но ничего конкретного или внятного не захотел предложить».

29 июня Гитлер решил: «Русские должны быть информированы о том, что из их позиции мы сделали вывод, что они ставят вопрос о продолжении будущих переговоров в зависимость от принятия нами основ наших с ними экономических обсуждений в том их виде, как они были сформулированы в январе. Поскольку эта основа для нас является неприемлемой, мы в настоящее время не заинтересованы в возобновлении экономических переговоров с Россией». Гитлер, по словам Вайцзекера, «опасался, что из Москвы под громкий смех последует отказ», если предложить им сближение. «Сближение» кончилось, не начавшись. Однако этот этап «принюхивания» имел большое значение. Были созданы каналы, по которым можно было практически немедленно возобновить переговоры, не привлекая внимания «мировой общественности».

6–7 июня руководители Великобритании и Франции приняли за основу советский проект договора. Можно было начинать переговоры. Молотов пригласил прибыть на переговоры своих коллег Чемберлена и Даладье. Ради Гитлера они легко проделывали подобное путешествие. На худой конец хватило бы министров иностранных дел. Но Лондон и Париж ответили, что переговоры будут вести всего лишь послы.

Стало известно, что Польша «быть четвертым не хочет, не желая давать аргументы Гитлеру». Отказ Польши участвовать в соглашении исключал переброску советских войск к месту вероятной агрессии в начале будущей войны. В случае разгрома Польши СССР мог оказаться втянутым в войну на востоке Европы один на один с Германией. Как показал более поздний опыт германо - польской войны, Великобритания и Франция не были намерены оказывать восточному союзнику активную поддержку.

19 мая Чемберлен заявил в парламенте, что «скорее подаст в отставку, чем заключит союз с Советами».8 июня Галифакс заявил в парламенте, что Великобритания готова к переговорам и с Германией.

14 июня в Москву прибыл У. Стрэнг, начальник Центральноевропейского бюро МИД Великобритании, который был направлен как эксперт в помощь послу У. Сидсу. Но Стрэнг, представлявший Форрин оффис, выглядел как глава делегации. Так он и воспринимался Кремлем. Такой низкий уровень представителя британского МИДа оскорблял советскую сторону и убеждал в несерьезности намерений Великобритании.

12 июля Чемберлен признал, что СССР готов заключить договор. Это была проблема - договорились слишком быстро, так и не напугав переговорами Гитлера.

9 июля Молотов внес советское определение «косвенной агрессии». Это такая ситуация, при которой государство - «жертва» «соглашается под угрозой силы со стороны другой державы или без такой угрозы» произвести действие, «которое влечет за собой использование территории и сил этого государства для агрессии против него или против одной из договаривающихся сторон». Слова «косвенная агрессия» были взяты из английских гарантий Польше. Под косвенной агрессией понималось то, что Гитлер проделал с Чехией - он не напал на эту страну, а заставил ее капитулировать под угрозой нападения и спровоцировал отделение Словакии. Казалось бы, со стороны англичан не должно было последовать возражений по поводу термина «косвенная агрессия». Но определение Молотова было слишком широким и давало возможность оккупировать любую восточноевропейскую страну под предлогом германской угрозы. Однако для советских руководителей было важно, чтобы Прибалтийские государства не стали сателлитами Германии и не были использованы в качестве плацдарма для вторжения. Переговоры зашли в тупик В телеграмме своим полпредам в Париже и Лондоне Молотов назвал партнеров по переговорам «жуликами и мошенниками» и сделал пессимистический вывод: «Видимо, толку от всех этих бесконечных переговоров не будет».

18 июля Молотов дал команду возобновить консультации с немцами о заключении хозяйственного соглашения.

21 июля прибывший в Лондон на заседание Международного комитета по делам беженцев сотрудник Геринга X. Вольтат был приглашен на консультации с советником Чемберлена Г. Вильсоном и министром торговли Р. Хадсоном. План Вильсона, изложенный им Вольтату и германскому послу Дирксену 3 августа, предполагал заключение германо - британского пакта о ненападении, который поглощал бы систему гарантий, данную Великобританией странам Восточной Европы. Сферы интересов двух стран в Европе разграничивались бы, причем за Гитлером признавалась бы гегемония в Восточной и Юго - Восточной Европе. Предусматривались также соглашения об уровнях вооружений, урегулировании колониальных претензий Германии и предоставление ей крупного кредита. Вильсон считал, что «соглашение должно быть заключено между Германией и Англией; в случае, если было бы сочтено желательным, можно было бы, конечно, привлечь к нему Италию и Францию». Мюнхенский состав, новые горизонты. Когда Вольтат поинтересовался, насколько эти идеи разделяет Чемберлен, Вильсон предложил немецкому гостю пройти в соседний кабинет и получить подтверждение у самого премьера. Не имея полномочий на переговоры на столь высоком уровне, Вольтат отказался, но все услышанное передал в посольство и по начальству.

23 июля англичане и французы согласились на советское предложение одновременно вести переговоры по политическому соглашению и по военным вопросам. Разработку конкретного плана совместных военных действий против Германии Молотов считал более важным вопросом, чем даже определение косвенной агрессии. Если удастся согласовать план удара по Германии, то ее вторжение в Прибалтику вряд ли состоится.

В конце июля Шнурре получил инструкции вышестоящего начальства встретиться с советскими представителями и возобновить консультации об улучшении советско - германских отношений. Шнурре пригласил пообедать Астахова (в связи с отъездом Мерекалова он стал поверенным в делах СССР в Германии) и заместителя советского торгового представителя Е. Бабарина (представитель в это время тоже отдыхал). В неформальной обстановке ресторана Шнурре обрисовал этапы возможного сближения двух стран: возобновление экономического сотрудничества путем заключения кредитного и торгового договоров, затем «нормализация и улучшение политических отношений», включающая участие официальных лиц в культурных мероприятиях друг друга, затем заключение договора между двумя странами либо возвращение к договору о нейтралитете 1926 г., то есть к «раппальским» временам. Шнурре сформулировал принцип, который затем будут повторять его начальники: «Во всем районе от Черного моря до Балтийского моря и Дальнего Востока нет, по моему мнению, неразрешимых внешнеполитических проблем между нашими странами». К тому же, развивал свою мысль Шнурре, «есть один общий элемент в идеологии Италии, Германии и Советского Союза: противостояние капиталистическим демократиям… Коммунизм в Германии искоренен… Сталин отложил на неопределенный срок мировую революцию». Советские собеседники дипломатично не стали возражать. Они тоже не знали сталинских неопределенных сроков. Согласившись с необходимостью улучшения отношений, советские дипломаты уточнили, что из - за прежнего недоверия «ждать можно только постепенного изменения». Убеждая свое начальство в выгодности этой ситуации, Астахов предлагал «втянуть немцев в далеко идущие переговоры», чтобы «сохранять козырь, которым можно было бы в случае необходимости воспользоваться». Сначала Молотов осторожничал, телеграфировав Астахову: «Ограничившись выслушиванием заявлений Шнурре и обещанием, что передадите их в Москву, Вы поступили правильно». Но получить «козырь» в игре с Западом, а одновременно выторговать экономические выгоды у Германии было соблазнительно. И Молотов, посовещавшись со Сталиным, отправил новую телеграмму Астахову: «Между СССР и Германией, конечно, при улучшении экономических отношений, могут улучшиться и политические отношения. В этом смысле Шнурре, вообще говоря, прав… Если теперь немцы искренне меняют вехи и действительно хотят улучшить политические отношения с СССР, то они обязаны сказать нам, как они представляют конкретно это улучшение… Дело зависит здесь целиком от немцев. Всякое улучшение политических отношений между двумя странами мы, конечно же, приветствовали бы». Руководители СССР не питали симпатий к нацизму, но готовы были относиться к Германии так же, как к своим ненадежным партнерам на Западе Европы.

Астахова принял Риббентроп. Германский министр поставил перед советским представителем альтернативу: «Если Москва займет отрицательную позицию, мы будем знать, что происходит и как нам действовать. Если случится обратное, то от Балтийского до Черного моря не будет проблем, которые мы совместно не сможем разрешить между собой».

5 августа миссия союзников не торопясь села на пароход (не самолетом же лететь) и прибыла в СССР 11 августа. Куда торопиться? Состав военной делегации также не впечатлил советскую сторону, которая выставила на переговоры наркома обороны Ворошилова. Французов представлял бригадный генерал Ж. Думенк. Английскую делегацию возглавил адъютант короля и начальник военно - морской базы в Портсмуте адмирал Р. Драке, человек весьма далекий от вопросов стратегии, но зато резко критически настроенный в отношении СССР. Маршал авиации Ч. Барнет должен был компенсировать некомпетентность Дракса, но он мало что понимал в сухопутных операциях. Британская делегация получила инструкцию продвигаться медленно, пропуская вперед политические переговоры, и давать как можно меньше информации. Думенку рекомендовали действовать по обстоятельствам в контакте с англичанами, но тоже больше слушать, чем сообщать.

Военные переговоры в Москве, которые, как казалось Молотову, могли бы вытянуть из тупика политические переговоры с союзниками, зашли в тупик из - за проблемы прохода войск через Польшу. Как и в случае с политическими переговорами, в центре внимания оказался чехословацкий опыт. В 1938 г. СССР был готов оказать помощь жертве агрессии, но Красная армия не могла пройти на поле боя. Тогда Польша была частью прогерманской коалиции. Может быть, теперь все будет иначе? Нет, поляки твердо встали на защиту своих границ против СССР. Польский главнокомандующий Э. Рыдз - Смиглы заявил: «Независимо от последствий, ни одного дюйма польской территории никогда не будет разрешено занять русским войскам».«Военное совещание вскоре провалилось из - за отказа Польши и Румынии пропустить русские войска, - с печалью вспоминает У. Черчилль. - Позиция Польши была такова: «С немцами мы рискуем потерять свободу, а с русскими - нашу душу» (фраза маршала Рыдз - Смиглы). Ситуация с Польшей была крайне опасна для СССР. Следовала простая комбинация: Германия нападает на Польшу, наносит ей поражение. Великобритания, Франция и СССР объявляют войну Германии. После этого французы и англичане топчутся у германской оборонительной линии Зигфрида, а основные сражения развертываются на восточном фронте. После всех комбинаций умиротворения такая стратегическая ловушка представлялась наиболее вероятной. Собственно, Польша через месяц как раз в нее и попала.

11 августа Сталин, обсудив сложившуюся ситуацию на Политбюро, дал добро на усиление контактов с Германией. Ему нужно было стимулировать таким образом западных партнеров. Пусть союзники знают, что им следует торопиться.

14 августа Астахов сообщил Шнурре, что Молотов согласен обсудить и улучшение отношений, и даже судьбу Польши. Астахов подчеркнул, что «упор в его инструкциях сделан на слове «постепенно».

15 августа посол Шуленбург получил инструкцию Риббентропа предложить советской стороне принять в ближайшее время визит крупного руководителя Германии. Это предложение следовало зачитать Молотову, но не отдавать в руки. Если дело сорвется, противник не должен получить бумаг.

Выслушав это предложение, Молотов согласился, что быстрота в этом вопросе нужна.

17 августа Молотов заявил Шуленбургу: «Советское правительство принимает к сведению заявление германского правительства о его действительном желании улучшить политические отношения между Германией и СССР…» Но дальше следовало перечисление прошлых обид. Однако «раз уж теперь германское правительство меняет свою прежнюю политику», то оно должно сначала доказать серьезность своих намерений и заключить экономические договоры: выделение Советскому Союзу кредита в 200 миллионов марок на семь лет (в 1946 г. о нем никто и не вспомнит), поставки ценного оборудования. Сначала - договоры, потом - все остальное. А вот следующим шагом можно заключить пакт о ненападении или подтвердить старый договор о нейтралитете 1926 г. И, наконец, самое вкусное: «с одновременным подписанием протокола, который определит интересы подписывающихся сторон в том или ином вопросе внешней политики и который явится неотъемлемой частью пакта». В этом протоколе можно оговорить все, вплоть до отношения к Польше, ради чего немцы и городили весь огород. До запланированного германского нападения на Польшу оставалось менее двух недель. Но о разделе сфер влияния и секретности протокола речь не шла.

Несмотря на прохладный и высокомерный тон советского заявления, лед продолжал таять. Молотов был доволен предложением немцев прислать не мелкого чиновника, как англичане, а министра.

Сам министр тут же послал Шуленбурга к Молотову снова, на этот раз - с проектом пакта, простым до примитивности: «Германское государство и СССР обязуются ни при каких обстоятельствах не прибегать к войне и воздерживаться от всякого насилия в отношении друг друга». Второй пункт предусматривал немедленное вступление в действие пакта и его долгую жизнь - 25 лет. СССР и Германия не должны были воевать до 1964 г. В специальном протоколе (о секретности речь не шла) Риббентроп предлагал провести «согласование сфер интересов на Балтике, проблемы прибалтийских государств» и т. д. Так впервые из уст Риббентропа прозвучала тема «разграничения сфер интересов» (формула, заимствованная у Г. Вильсона). Но пока совершенно неконкретно.

Явившись к Молотову, Шуленбург получил очередной ответ: если экономические соглашения будут подписаны сегодня, то Риббентроп может приехать через неделю - 26 или 27 августа. Это было поздновато для немцев - как раз на эти дни они планировали напасть на Польшу. К тому же Молотова удивил по - дилетантски составленный проект пакта. Советские государственные деятели, которые уже далеко ушли от революционной юности, привыкли работать более солидно. Они предложили немцам взять за основу один из уже заключенных пактов и составить проект как положено, с несколькими статьями, принятыми дипломатическим оборотами. На предложение Шуленбурга передвинуть сроки визита Риббентропа «Молотов возразил, что пока даже первая ступень - завершение экономических переговоров - не пройдена». Было часа три дня 19 августа 1939 г.

Прошло полчаса, и Шуленбурга вызвали к Молотову опять. Явно что - то произошло. Оказывается, после встречи с послом Молотов имел возможность сделать доклад «советскому правительству». Вероятно, речь идет не только о Сталине, но и о Политбюро, с членами которого Сталин обсуждал новую ситуацию: западные партнеры продолжают играть в умиротворение и водить СССР за нос, а нацисты предлагают прочный мир и почти союз. Далее тянуть невозможно, вот - вот нацистская Германия нападет на Польшу. Пора как - то определяться.

На второй встрече с Молотовым 19 августа Шуленбург получил проект пакта о ненападении, составленный по всем правилам дипломатической науки. Одного только там не было - обычного для «литвиновских» пактов указания, что документ теряет силу в случае агрессии одной из сторон против третьего государства. Сталин и Молотов прекрасно понимали, зачем Гитлеру пакт. Но они знали также, что Великобритания и Франция толкали Гитлера на восток, что они сдали Гитлеру своего союзника Чехословакию и что Польша еще недавно обсуждала совместные действия с Германией против СССР.

Тем же вечером советские дипломаты получили команду не тормозить экономические переговоры.

В ночь на 20 августа торгово - кредитное соглашение было подписано. СССР получал 200 миллионов марок, на которые мог покупать германское оборудование, а долги гасить поставками сырья и продовольствия.

20 августа Гитлер, рискуя своим престижем, направил Сталину личное послание, чтобы подтолкнуть нового партнера принять Риббентропа 22 или 23 августа. В своем письме Гитлер принимал советский проект пакта и предупреждал коллегу о близящемся столкновении Германии и Польши - времени оставалось мало.

Если бы Сталин отверг сближение, в запасе у Гитлера был другой вариант внешнеполитической стратегии.

«21 августа Лондону было предложено принять 23 августа для переговоров Геринга, а Москве - Риббентропа для подписания пакта о ненападении. И СССР, и Англия ответили согласием», - пишет историк М.И. Мельтюхов. Гитлер выбрал СССР, отменив полет Геринга 22 августа (в Лондоне об этой неприятности стало известно лишь после подписания советско - германского пакта).

Получив письмо Гитлера, Сталин отдал команду Ворошилову, и тот 21 августа зачитал западным военным миссиям заявление, в котором говорилось, что переговоры могут быть возобновлены, как только будет решен вопрос о пропуске войск через территорию Польши и Румынии.

Поскольку Польша своим несогласием на проход войск заблокировала военные переговоры в Москве, заключение англо - франко - советского союза в ближайшее время стало невозможным.

21 августа Сталин поблагодарил Гитлера за письмо, выразил надежду, что пакт станет «поворотным пунктом в улучшении политических отношений между нашими странами», и согласился на прибытие Риббентропа 23 августа. Этому дню суждено было стать историческим.

Когда Гитлер узнал, что Риббентроп может ехать в Москву 23 августа, он воскликнул: «Это стопроцентная победа! И хотя я никогда этого не делаю, теперь я выпью бутылку шампанского!»

Гитлер говорил 22 августа, что теперь боится только одного: что «в последний момент какая - нибудь сволочь предложит план посредничества». Имелся в виду Чемберлен.

Если рассмотреть историю дипломатической игры конца 1938 г. - 1939 г. «пошагово», то очевидно, что три европейских центра - Германия, СССР и Антанта - оказались на равном удалении друг от друга. Каждая из сторон пыталась решить свои задачи, используя одну из сторон против другой. Расчет англичан строился на том, что Гитлер может договориться с Великобританией и не может с СССР, расчет французов - на том, что Сталин может договориться с Великобританией и Францией, но не с Гитлером. Расчет Гитлера делался на то, что Запад не решится на войну, и поэтому важнее договоренность со Сталиным. Если в конце 1938 г. - первой половине 1939 г. предложения немецких чиновников начать сближение с СССР не получали достаточного хода, то в июле Германия стала упорно добиваться заключения советско - германского пакта. Расчет Сталина строился на противоречиях между двумя группами империалистов. Заключить соглашение можно с теми, кто больше даст для СССР. Сталин прекрасно знал, какова альтернатива советско - германскому пакту. Англо - германский пакт.

Как делить Европу?

Пакт Молотова - Риббентропа не красит политическую биографию Сталина. Гитлер - враг человечества, а Сталин делит с ним Европу. Нехорошо. Идеальное событие для мифотворчества. Сталин, стало быть, является сообщникам Гитлера в развязывании Второй мировой войны. Даже в учебниках сейчас можно прочитать, что секретные протоколы предусматривали раздел Польши между Германией и СССР, захват Советским Союзом стран Прибалтики. Однако эта версия нуждается, мягко говоря, в уточнении.

23 августа, прилетев в Москву, Риббентроп встретил прохладный прием, но на очень высоком уровне. В переговорах участвовал лично Сталин, который не поддерживал разговоры о «духе братства» двух народов, а деловито торговался.

Советская сторона приняла немецкие поправки к проекту пакта, кроме помпезной преамбулы о дружбе.

В окончательном виде пакт предусматривал:

«Обе Договаривающиеся Стороны обязуются воздерживаться от всякого насилия, от всякого агрессивного действия и всякого нападения в отношении друг друга, как отдельно, так и совместно с другими державами».

«В случае, если одна из Договаривающихся Сторон окажется объектом военных действий со стороны третьей державы, Другая Договаривающаяся Сторона не будет поддерживать ни в какой форме эту державу». Немцы поправили советский проект так, чтобы было не важно, кто стал инициатором войны.

Статья 3 предусматривала взаимные консультации по вопросам, представляющим взаимный интерес. Статья 4 фактически аннулировала Антикоминтерновский пакт: «Ни одна из Договаривающихся Сторон не будет участвовать в какой - нибудь группировке держав, которая прямо или косвенно направлена против другой стороны». После этого Антикоминтерновский пакт пришлось заменять Тройственным пактом, который был заключен в 1940 г. Но и военная конвенция СССР с Великобританией и Францией стала невозможной.

Статья 5 предусматривала комиссии для урегулирования споров и разногласий. По настоянию немцев была вписана формулировка о «дружественном» обмене мнениями. По предложению немцев договор заключался на 10 лет и должен был вступить в действие немедленно. Как видим, ничего криминального. Этот пакт был ратифицирован, вступил в силу и имел юридические последствия - до 22 июня 1941 г.

Затем стороны занялись разделом сфер влияния. Риббентроп предложил линию к западу от линии Керзона (объявленную в 1919 г. границу этнической Польши), за которую германские войска не намерены заходить в случае войны. Территория восточнее этой линии была признана сферой интересов СССР. Риббентроп предложил СССР распоряжаться судьбой Финляндии и Бессарабии. Прибалтику было решено поделить на сферы интересов: Эстонию (наиболее опасное направление возможного удара по Ленинграду) - Советскому Союзу, Литву - Германии. По поводу Латвии разгорелся спор. Риббентроп пытался «отбить» в немецкую сферу влияния Либаву и Виндаву, но эти порты были нужны Советскому Союзу, и Сталин знал, что соглашение Гитлеру дороже, чем два порта и вся Латвия в придачу. И так советская сфера влияния была меньше, чем владения Российской империи. Гитлер не стал упрямиться и отдал Латвию, сообщив свое решение Риббентропу в Москву.

Впрочем, если бы Сталин настаивал на других требованиях, Гитлер был готов уступать «вплоть до Константинополя и проливов».

Секретный протокол предусматривал:

«1. В случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих прибалтийским государствам (Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве), северная граница Литвы будет являться чертой, разделяющей сферы влияния Германии и СССР. В этой связи заинтересованность Литвы в районе Вильно признана обеими сторонами». Из этой фразы следует, что речь не идет о ликвидации государственности перечисленных стран.

«2. В случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих Польскому государству, сферы влияния Германии и СССР будут разграничены примерно по линии рек Нарев, Висла и Сан.

Вопрос о том, желательно ли в интересах обеих Сторон сохранение независимости Польского государства, и о границах такого государства будет окончательно решен лишь ходом будущих политических событий.

В любом случае оба Правительства разрешат этот вопрос путем дружеского согласия». И здесь еще не говорится о полной ликвидации Польского государства.

Уступки Германии на Балканах ограничивались возвращением СССР Бессарабии, которую он и так считал незаконно оккупированной Румынией.

«3. Касательно Юго - Восточной Европы Советская сторона указала на свою заинтересованность в Бессарабии. Германская сторона ясно заявила о полной политической незаинтересованности в этих территориях».

После подписания документов с плеч участников переговоров свалилась гора - срыв встречи означал бы стратегический провал для обеих сторон. Разговор пошел гораздо дружелюбнее.

В ходе беседы с Риббентропом «Сталин и Молотов враждебно комментировали манеру поведения британской военной миссии в Москве, которая так и не высказала советскому правительству, чего же она в действительности хочет». Риббентроп, поддержав ценную для него антианглийскую тему, сказал, что «Англия слаба и хочет, чтобы другие поддерживали ее высокомерные претензии на мировое господство. Господин Сталин живо согласился с этим… Англия еще господствует в мире… благодаря глупости других стран, которые всегда давали себя обманывать. Смешно, например, что всего несколько сотен британцев правят Индией… Сталин далее выразил мнение, что Англия, несмотря на слабость, будет вести войну ловко и упрямо».

Беседуя с Риббентропом, Сталин сказал, что «есть предел его терпению в отношении японских провокаций. Если Япония хочет войны, она может ее получить». Это был сигнал для Токио, и там он был услышан, тем более что вкупе с разгромом 6–й японской армии под Халхин - Голом слова Сталина звучали особенно убедительно. Допустившее операцию командование Квантунской армии было смещено.

Риббентроп заявил, что «Антикоминтерновский пакт был в общем - то направлен не против Советского Союза, а против западных демократий». Он даже пошутил: «Сталин еще присоединится к Антикоминтерновскому пакту». Это был зондаж. Через год такая возможность будет обсуждаться более серьезно.

Важную роль играли и тосты на банкете по поводу успешного проведения мероприятия. Сталин сказал: «Я знаю, как сильно германская нация любит своего вождя, и поэтому мне хочется выпить за его здоровье». Молотов и Риббентроп пили за Сталина, причем советский премьер специально подчеркнул, что нынешнее изменение международной обстановки началось с речи Сталина на съезде, «которую в Германии правильно поняли». Молотов затем развивал эту мысль: «Т. Сталин бил в самую точку, разоблачая происки западноевропейских политиков, стремящихся столкнуть лбами Германию и Советский Союз». Теперь, когда дело было сделано, можно было в порядке восхваления Вождя таким образом интерпретировать пассаж сталинской речи о межимпериалистических противоречиях. Во время беседы Сталин показал Риббентропу, что прекрасно осведомлен о германо - британских переговорах. Когда министр упомянул об очередном зондаже англичан, Сталин произнес: «Речь, видимо, идет о письме Чемберлена, которое посол Гендерсон 23 августа вручил в Оберзальцберге фюреру».

Советско - германский пакт о ненападении, известный как Пакт Молотова - Риббентропа, был подписан в ночь на 24 августа 1939 г. (официальной датой его подписания считается день начала переговоров - 23 августа).

Эта дата стала одной из рубежных в мировой истории, и споры о Пакте разделяют историков, да и образованных людей вообще, идеологическими барьерами. Для одних Пакт - необходимая мера защиты страны от гитлеровского нападения: «Советско - германский договор о ненападении содействовал укреплению безопасности не только у западных границ СССР, но привел к стабилизации обстановки и на восточных рубежах страны». Намеренно цитирую монографию, которая вышла не в 1947 и не в 1977, а в 1997 году.

Для других Пакт - преступление, которое обрекло народы Европы на раздел между двумя тоталитарными режимами. По типичной оценке, высказанной С.З. Случем, Пакт «предоставлял агрессору полную свободу действий», а в секретном протоколе «зафиксировал договоренность двух агрессивных государств о территориально - политическом переустройстве и разделе сфер интересов в Восточной Европе, первой жертвой которой и должна была стать Польша».

Подводя итог заключению Пакта между СССР и Германией, Черчилль утверждает, что «только тоталитарный деспотизм в обеих странах мог решиться на такой одиозный противоестественный акт». Политик здесь явно возобладал над историком, что часто случается в повествовании Черчилля. Он «забыл», что всего годом ранее государства Запада, которые Черчилль вовсе не считал тоталитарными и деспотичными, пошли в Мюнхене на еще более «одиозный и противоестественный акт».

Сегодня, в начале XXI века, уже можно выйти из плена идеологических сражений середины столетия и взглянуть на предвоенный период более спокойным взглядом. Как мы судим о наполеоновских войнах, которые не мешали развитию советско - французских отношений во второй половине XX века. Это было в прошлом веке. Спокойный взгляд поможет точнее оценить логику событий, что необходимо, дабы не повторять историю как новую трагедию.

Прежде всего возникает вопрос: предопределял ли Пакт раздел Восточной Европы? И. Фляйшхауэр с присущей ей научной дотошностью предлагает проводить «различие между законной заинтересованностью советской стороны в достижении (оборонительного) соглашения о ненападении, с одной стороны, и фактическим вступлением в (наступательный по своим последствиям) союз с целью раздела (военными средствами) сфер политического влияния - с другой». Если разделять эти понятия, то на первое Сталин согласился 19 августа (за четыре дня до подписания пакта), а на второе - уже после начала германо - польской войны, когда выяснилось, что Великобритания и Франция не оказали действенной помощи союзной Польше, обрекая ее на разгром. Это была уже новая ситуация по сравнению с 23 августа. Заключая пакт с Германией, Сталин должен был принимать в расчет разные возможности, которые вытекали из него. Могло состояться германо - польское соглашение под давлением Великобритании и Франции, новый Мюнхен уже с участием СССР. После нападения Германии на Польшу могло начаться эффективное наступление на западном фронте в момент нападения немцев на Польшу, которое оттянуло бы силы Гитлера на запад и спасло поляков от быстрого разгрома. Каждый из этих вариантов был выгоднее СССР, чем ситуация июля и тем более марта 1939 г., и она совершенно не исключалась Пактом.

Исходя из многовариантности событий, М.И. Мельтюхов считает: «Что касается секретного протокола к советско - германскому пакту, то этот документ также носит достаточно аморфный характер. В нем не зафиксированы какие - либо антипольские соглашения сторон… Как видим, все «антипольское» содержание документа состоит из бесконечных оговорок - «если бы да кабы» и абстрактных понятий «сферы интересов», «территориально - политическое переустройство». В любом случае никаких реальных территориальных изменений или оккупации «сфер интересов» советско - германский договор не предусматривал». Это, конечно, неверно. Антипольские соглашения зафиксированы хотя бы тем, что по территории Польши проводились разграничительные линии. Но можно согласиться с М.И. Мельтюховым, что в неконкретности - принципиальное отличие советско - германского пакта от мюнхенского. Но понятие «сфера интересов» означало использование СССР методов колониальной дипломатии, привычных для Великобритании, Франции и Германии. Верно, что Пакт оставлял Гитлеру возможность как для военных, так и для «мюнхенских» решений. Но все эти решения (в том числе и те, что могли быть предприняты вместе с СССР и Великобританией) являлись антипольскими. Пакт закрывал возможность германо - польского сближения за счет СССР. Но этим он делал неизбежным сокращение территории Речи Посполитой, «территориально - политическое переустройство», которое никак не соответствовало ее интересам.

Пытаясь защитить СССР от обвинений в агрессивных намерениях, В.Я. Сиполс утверждает: «ни на какую сферу интересов в Польше СССР не претендовал». Вот тебе раз! Но это же прямо записано в протоколе. По версии В.Я. Сиполса, Сталин был вынужден принять нацистские формулировки, потому что не было времени их переделывать. Как мы видели, участникам переговоров хватило времени не только на то, чтобы согласовать многочисленные формулировки, но и чтобы основательно поторговаться по поводу сфер интересов, на которые «не претендовал» СССР.

С самого начала существования большевистской диктатуры она, как и всякая бюрократическая диктатура, была озабочена расширением своей «сферы влияния», даже если эта сфера распространялась на формально независимую Монголию или территорию Китая или Испании, занятую ненадежными союзниками. В этом отношении СССР отличался от Великобритании меньшим размахом, а от Германии - меньшим цинизмом. Но и то и другое постепенно приходило по мере роста военно - индустриальной мощи коммунистической бюрократии. Пакт позволил СССР войти в круг «великих держав», распоряжавшихся судьбами Европы.

Была ли альтернатива Пакту и в чем она конкретно заключалась? Альтернативы в истории есть практически всегда. Но не все они ведут к лучшим последствиям.

Советские державники настаивают на безальтернативности Пакта. Либерально - западническая литература доказывает возможность продолжения переговоров об англо - франко - советском союзе. Как мы видели, успех этих переговоров был невозможен в дни, оставшиеся до намеченного Гитлером нападения на Польшу. Чемберлен, по сути, заблокировал сближение с СССР.

М.И. Семиряга предлагает целых три альтернативы Пакту. Первый путь: затягивание переговоров с Германией при продолжении переговоров с англичанами и французами. Мы видели, что это было чревато прежде всего англо - германской договоренностью или вовлечением СССР в германо - польское столкновение без возможности оказать Польше эффективную помощь в первые дни войны (а затем это вталкивало СССР в описанную выше стратегическую ловушку). Второй путь: если Великобритания, Франция и Польша так и не пошли бы на разумный компромисс с СССР, все же заключить договор с Германией, включив в него право аннулировать договор в случае агрессии Германии против третьей страны. Но при чем тут «если»? Польша свою позицию менять не собиралась. Следовательно, предлагаются переговоры с Германией на неприемлемых для нее условиях (зачем Гитлеру пакт, который будет разорван 1 сентября?). Это - тот же первый путь «затягивания». Оба первых пути выводят на третий путь - ни с кем договоров не заключать. В этом случае, по мнению М.И. Семиряги, «Советский Союз сохранял бы подлинно нейтральный статус, выигрывая максимально возможное время для лучшей подготовки к будущей неизбежной войне». Эта логика поразительно напоминает оправдания советских идеологов по поводу Пакта. Он помогал оттягивать войну. Только вариант Семиряги очевидно слабее, поскольку оставляет широкие возможности для антисоветского англо - германского сближения за счет СССР, нового Мюнхена и с разворотом всей силы германской агрессии на восток. Впрочем, сам М.И. Семиряга перечеркивает все свои три альтернативы Пакту таким заявлением: «Конечно, рассчитывать на подобные альтернативные решения можно было только в случае уверенности в том, что Германия при отсутствии договора с СССР не нападет на Польшу». Очевидно, что никто таких гарантий дать не мог. Но если бы Германия не напала на Польшу, она могла договориться с Западом, что для СССР было бы не лучше. Таким образом, рассуждения М.И. Семиряги в поддержку «альтернатив» скорее убеждают в оправданности Пакта.

Альтернатива подписанию Пакта была. Но, как мы видели, это было не заключение англо - франко - советского союза. До нападения Германии на Польшу шансов на это не было. А после нападения СССР было невыгодно вступать в войну, которая начинается с поражения одного из союзников. СССР мог остаться нейтральным и не принять участия в разделе Польши. Это означало возвращение к внешнеполитической ситуации 1927–1933 гг. и конца 1938 г., уход в глухую оборону в ожидании, когда столкновение «империалистических хищников» приведет к революциям. Но в первые годы войны ничего, способствующего революциям, не происходило. Поэтому стратегия «глухой обороны» была весьма рискованной. Выбор времени удара по СССР оставался за противником. Момент начала советско - германской войны удалось бы отодвинуть на несколько лет - пока Гитлер не расправится с Францией и Великобританией. А затем СССР остался бы один на один с объединенной Гитлером фашистской Европой и Японией, опирающейся на ресурсы Китая и Индии.

Сталин предпочел другой вариант, вытекавший из традиционной европейской политики, - участие в разделах, усиление своих стратегических позиций перед будущим столкновением. Специфика XX века заключалась в том, что борьба велась не просто за польское или даже французское наследство, а за наследство глобального рынка и глобальной системы колониального господства европейских держав. Судьба всего мира была ставкой в борьбе нескольких бюрократий, усилившихся в результате выхода индустриального общества на государственно - монополистический уровень развития.

Предопределял ли Пакт начало войны в Европе?

И Муссолини, и Вайцзекер, и Шуленбург считали, что Пакт поможет достичь нового Мюнхена. Теперь - то англичане станут сговорчивее. И полякам не на что надеяться. По свидетельству Вайцзекера, после Пакта даже Гитлер «полагает, что поляки уступят, и снова говорит о поэтапном решении. После первого этапа, считает он, англичане откажут полякам в поддержке». Но фашистские руководители недооценивали самоуверенность польских политиков. Посол в Париже Ю. Лукасевич утверждал: «Не немцы, а поляки ворвутся в глубь Германии в первые же дни войны!»

Современные авторы не перестают спорить об ответственности СССР за начало войны. Но очень часто высказывания авторов больше говорят о них, чем о ситуации 1939 г. Утверждения о том, что «СССР стремился предотвратить Вторую мировую войну», столь же продиктованы идеологией авторов, как и утверждение, будто «Сталин начал Вторую мировую войну». Первое утверждение совершенно игнорирует коммунистическую идеологию, которой был лично привержен Сталин, Для него война между империалистами была положительным фактором, так как ослабляла противника. Важно, чтобы СССР не был втянут в войну до тех пор, пока империалисты не ослабят друг друга. Уже на XVIII съезде преспокойно говорилось, что новая мировая война уже идет. В то же время Сталин (в отличие от Чемберлена) отлично понимал опасность гитлеровской экспансии и предпочитал до августа 1939 г. сдерживать ее всеми возможными методами, включая силовые. Когда действия героев Мюнхена показали Сталину, что предотвратить захват Гитлером Польши не удастся, лидер СССР предпочел отгородиться от гитлеровской экспансии хотя бы на время. А будет за пределами его сферы влияния война или нет - дело Гитлера и Чемберлена. Гитлер и Чемберлен предпочли войну, что не огорчило Сталина, хотя он и не был инициатором этого их решения. Нужно было вырабатывать свою стратегию в условиях неизбежной перспективы столкновения с Гитлером.

Великобритания и Германия продолжали искать мира с Германией не только после Пакта Молотова - Риббентропа, но и после того, как 3 сентября объявили войну Германии. Этим объясняется обман ими польских союзников. Обещав, что вот - вот начнется англо - французское наступление, которое сокрушит Германию, французы ограничились маневрами и укрылись за линией Мажино. Французы и англичане слишком ценили жизни своих соотечественников, чтобы подвергать их опасности.

Удар в спину или освободительный поход?

Мы знаем, что 17 сентября СССР вмешался в германо - польскую войну. Поляки отражали удар гитлеровской агрессии, а Красная армия ударила в тыл Войску польскому. Именно это предопределило победу Гитлера. Совершился «четвертый раздел Польши».

На это отвечают: ничего страшного. Все в порядке вещей. Никакой агрессии СССР против Польши не было. Был «освободительный поход», сиречь «миротворческая операция».

Однако Сталин придавал большое значение тому, чтобы при этом не вмешаться во Вторую мировую войну. Более того, немцы не были уверены в том, что советское вторжение в Польшу состоится, так как оно не было прямо предусмотрено Пактом Молотова - Риббентропа, а только подразумевалось.

3 сентября Риббентроп приказал Шуленбургу сообщить Молотову: «понятно, что по военным соображениям нам придется затем действовать против тех польских военных сил, которые к тому времени будут находиться на польских территориях, входящих в русскую сферу влияния». Было важно выяснить, «не посчитает ли Советский Союз желательным, чтобы русская армия выступила в настоящий момент против польских сил в русской сфере влияния и, со своей стороны, оккупировала эту территорию». Для Германии удар СССР по Польше в первую неделю войны был крайне важен. Это могло втянуть СССР в войну против Великобритании и Франции, а одновременно лишить Польшу надежд на длительное сопротивление. В условиях советского вторжения союзники не станут атаковать линию Зигфрида, и в крайнем случае можно будет быстро перебросить части вермахта из Польши на запад, уступив русским честь штурмовать Варшаву. Риббентроп еще не знал, что союзники Польши и так не предпримут попыток помочь ей, и Германии нечего бояться.

Однако Сталин не торопился получить свой кусок Речи Посполитой и воссоединить таким образом Белоруссию и Украину.

7 сентября в беседе с деятелями Коминтерна Сталин охарактеризовал начавшееся столкновение как войну двух групп империалистических держав. О Польше Сталин говорил как о фашистском государстве, которое ничем не лучше напавшей на него Германии. Отсюда вывод: «Что плохого было бы, что если бы в результате разгрома Польши мы распространили социалистическую систему на новые территории и население». Коминтерновцам предстояло не только активизировать борьбу против западных правительств, но быть готовыми в свое время усилить борьбу и с нацистами. «Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга… Гитлер, сам того не подозревая, расстраивает и подрывает капиталистическую систему».

Чтобы не втянуться в войну двух блоков на стороне Германии, Сталин решил пока выжидать, ссылаясь на неготовность Красной армии: «Красная армия рассчитывала на несколько недель, которые теперь сократились до нескольких дней», - объяснял Молотов Шуленбургу промедление с вводом советских войск в «сферу интересов СССР». В действительности с введением 1 сентября закона о всеобщей воинской повинности СССР мог проводить неограниченную мобилизацию. 6 сентября в западных военных округах было призвано 2,6 миллиона человек. Сосредоточение советских войск было назначено на 11 сентября.

Пока не было ясности с позицией СССР, германское командование рассматривало вариант создания в советской сфере влияния марионеточного украинского государства с помощью ОУН.

В СССР тоже собирались разыграть украинскую карту (вместе с белорусской), причем в обидном для Германии ключе. Молотов говорил Шуленбургу: советское правительство намеревается заявить, «что Польша разваливается на куски и что вследствие этого Советский Союз должен прийти на помощь украинцам и белорусам, которым «угрожает» Германия. Этот предлог представит интервенцию Советского Союза благовидной в глазах масс и даст возможность Советскому Союзу не выглядеть агрессором». Получалось, что СССР все же считает Германию агрессором. Под давлением немцев утверждение об угрозе с их стороны пришлось заменить пацифистским тезисом об угрозе войны для мирного населения Украины и Белоруссии.

Когда все было готово для удара с востока, 14 сентября «Правда» выступила с программной статьей о причинах поражения Польши, где разоблачала угне - тательскую политику польского руководства в отношении национальных меньшинств. И вывод: «Многонациональное государство, не скрепленное узами дружбы и равенства населяющих ее народов, а наоборот, основанное на угнетении и неравноправии национальных меньшинств, не может представлять крепкой военной силы».

Впоследствии официальная пропаганда объявит последнюю советско - польскую войну «мирным освободительным походом». Но в войсках, которые готовились к «мирному походу», никаких иллюзий не было - предстояла «революционная, справедливая война».

16 сентября немецкие клещи замкнулись у Бреста, Польша потерпела поражение. В это же время было заключено советско - японское соглашение об урегулировании пограничного спора на Халхин - Голе. Теперь Сталин решил, что настал час получить «свою часть» Речи Посполитой. 7 сентября армия СССР перешла границу. Польскому послу в Москве была вручена нота с официальным объяснением советских действий: «Варшава как столица Польши не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни. Это значит, что польское государство и его правительство фактически перестали существовать». В действительности правительство продолжало жить и работать в Коломые близ румынской границы. Использовались аргументы, введенные в дипломатический оборот Чемберленом после распада Чехословакии. Если государство распалось, то и договоры с ним не действуют: «Тем самым прекратили свое действие договора, заключенные между СССР и Польшей». Это был главный тезис, ради которого нужно было сообщать об «исчезновении» польского правительства. Далее вступали в силу ключевые для советской внешнеполитической пропаганды мотивы безопасности: «Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам». Это означало, что СССР выходил из режима нейтралитета, то есть, по сути, вступал в войну. «Советское правительство не может также безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, остались беззащитными». «Ввиду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии». Это был важный поворот в советской идеологии, который стал новым этапом в длительной эволюции от интернациональных к национальным приоритетам. Если раньше СССР планировал «освобождать» и «защищать» все народы, то теперь - только те, которые уже имели свои территориальные образования в составе СССР. Этот акцент не вписывается в миф о том, что Сталин стремился прежде всего восстановить Российскую империю. Сталину важно взять населенную украинцами Галицию, которая не входила в Российскую империю, но он с легкостью откажется от собственно польских земель, которые прежде были частью Российской империи. Сталин не стал от этого большим националистом, а руководствовался прагматическими соображениями. Разделенные народы являются источниками конфликтов. Так что их лучше освобождать целиком (в чем полякам предстоит убедиться в 1944–1945 гг.). В 1939 г. идеологический переход происходил постепенно, тем более что часть территорий, населенных преимущественно поляками, оставалась в советской сфере влияния: «Одновременно советское правительство намерено принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью».

Выступая по радио, Молотов рассуждал еще резче: «Польские правящие круги обанкротились… население Польши брошено его незадачливыми руководителями на произвол судьбы».

В Польшу входила советская группировка - 617 тыс. солдат и 4736 танков. Затем она была увеличена до 2,4 миллиона человек при 6096 танках. Такая армия могла противостоять не только полякам, но, в случае чего - и немцам.

«Политическое и военное руководство Польши никак не ожидало открытого военного вмешательства СССР». Некоторое время даже было непонятно, на чьей стороне собираются действовать советские войска - танковые колонны шли походным порядком, танкисты сидели на башнях с открытыми люками, приветствовали население.

Рыдз - Смиглы отдал приказ: «Советы вторглись. Приказываю осуществить отход в Румынию и Венгрию кратчайшими путями. С Советами боевых действий не вести, только в случае попытки с их стороны разоружения наших частей. Задача для Варшавы и Модлина, которые должны защищаться от немцев, без изменений. Части, к расположению которых подошли Советы, должны вести с ними переговоры с целью выхода гарнизонов в Румынию или Венгрию».

Генерал В. Андерс считал, что Красная армия ударила, «когда мы могли бы еще сопротивляться некоторое время и дать союзникам возможность ударить на открытые границы Германии». Эта точка зрения стала в Польше практически официальной. Отвечая ее сторонникам, российский историк М.И. Мельтюхов пишет: «Особенно «убедительно» звучат утверждения относительно намерений западных союзников Польши, которые палец о палец не ударили, чтобы помочь ей даже тогда, когда Войско польское еще представляло собой значительную силу, что уж говорить о середине сентября, когда польский фронт рухнул?.. К 17 сентября вермахт не только разгромил основные группировки Войска польского, но и окружил практически все боеспособные части… Конечно, не вступи в Польшу Красная армия, немцам потребовалось бы какое - то время для занятия ее восточных воеводств, но никакого реального устойчивого фронта там возникнуть не могло», - считает М.И. Мельтюхов.

Могли ли поляки устоять? В итоге, конечно, нет. Но фронт на юго - западе страны, который замыслил Рыдз - Смиглы, могли бы создать. Это имело бы большое значение, если бы союзники все же ударили по немцам. Но, как сегодня известно, они не собирались этого делать. Поэтому Польша была обречена в любом случае.

Но в сентябре 1939 г. польское руководство не знало об обреченности своей борьбы. Поэтому советский удар окончательно разрушил обманчивые надежды на длительное сопротивление и вызвал такую горечь у непосредственных участников событий.

Дальнейшее сопротивление Польши стало бессмысленным. Поздно вечером 17 сентября польское правительство покинуло страну.

Белорусский и Украинский фронты, охватывая территорию востока Речи Посполитой с севера и юга, встретили несоизмеримо меньшее, чем немцы, сопротивление слабых польских сил, еще оставшихся в этом регионе. Группа «Полесье» предпочла уклониться от столкновения и ушла на Запад. Там - настоящая, хотя и безнадежная, война. Здесь - непонятно что и тоже без шансов на успех.

Лишь в нескольких местах произошли серьезные столкновения - под Вильно, Гродно, Кожан - Городком, Красне, Сутковице (где красным противостоял генерал В. Андерс - будущий командующий союзной СССР польской армией, сражавшейся на стороне англичан). Львов оказался под ударом двух армий - немецкой и советской. Между ними обнаружилось явное соперничество. Дошло до того, что советские войска 19 сентября оказались под перекрестным огнем поляков и немцев. Немцы объяснили это недоразумением. 20 сентября немецкое командование отдало приказ отвести войска от Львова, находившегося в советской сфере влияния, но немецкие офицеры до последнего уговаривали поляков: «Если сдадите Львов нам - останетесь в Европе, если сдадитесь большевикам - станете навсегда Азией».

В городе Брест, хотя он находился в советской сфере, но который заняли немцы, при смене немецких войск на советские был проведен парад этих двух армий.

Украинское и белорусское население, недовольное политикой польской власти, массами выходило на улицы, демонстрируя радость по поводу прихода Красной армии. Часть жителей, конечно, не радовалась, но с протестом не выходила. 20 сентября при штурме Гродно местное население помогало советским войскам.

19 сентября было опубликовано советско - германское коммюнике, в котором СССР вынужден был поставить свои вооруженные силы на одну доску с вермахтом: «Задача этих войск… заключается в том, чтобы восстановить в Польше порядок и спокойствие, нарушенное распадом собственного государства, и помочь населению Польши переустроить условия своего государственного существования». Четвертый раздел Польши, одним словом. Но Сталин хотел бы провести раздел не собственно Польши, а многонациональной Речи Посполитой - отделить районы, населенные поляками, от районов, населенных белорусами и украинцами. Об этом 19 сентября был проинформирован Шуленбург. 25 сентября Сталин лично объяснил Шуленбургу свои мотивы. Раздел собственно польского населения может вызвать трения между СССР и Германией. Поэтому можно обменять польскую часть советской сферы влияния до Вислы на Литву.

Сталин умолчал о других мотивах. Не претендуя на захват части Польши, Сталин искусно уклонялся от обвинения в агрессии. Агрессию совершила Германия, а СССР просто взял под защиту народы, большая часть которых проживает в СССР. На поляков Советский Союз не покушается. Никакого угнетения. Первоначальное включение части Польши в советскую сферу влияния было нужно Сталину на случай, если события привели бы к сохранению Польши в урезанных границах. Тогда это государство было бы зависимо и от Германии, и от СССР. Теперь такая необходимость отпала, и Гитлер мог получить лавры покорителя Польши в полном объеме и со всеми вытекающими из этого международными последствиями. Расчет Сталина оказался верным. Страны Запада предпочли не считать СССР агрессором.

28 сентября Варшава пала. В этот день Германия и СССР заключили договор о дружбе и границах. Стороны провозглашали стремление обеспечить «мир и порядок», «мирное сосуществование народов» и делили Речь Посполитую по новой линии. Приехавший в Москву Риббентроп встретил более теплый прием, чем раньше, но торговались по - прежнему долго. Камнем преткновения стали районы Сувалок, нижнего течения реки Сан и Августовские леса. Немцам был нужен лес и нефтепромыслы. Сталин ссылался на то, что территории «обещаны украинцам». В конце концов договорились разрезать спорный район Августовских лесов пополам. Но граница в этом месте получалась очень замысловатой. Поскольку оккупированные в 1920 г. Польшей литовские территории Виленского края теперь передавались Литве, решили отрезать небольшой кусочек литовской территории в пользу Германии для спрямления границы. Позднее, когда покровителем Литвы стал СССР, советская дипломатия изо всех сил оттягивала выполнение этого обещания, чтобы не ранить национальные чувства литовцев. В 1941 г. СССР удалось снять этот вопрос, выкупив «спорную» литовскую территорию. А в сентябре 1939 г. вся Литва «по обмену» попала в советскую сферу влияния.

Договор исключал вмешательство третьих стран в решение судьбы Польши. Это касалось прежде всего Великобритании и Франции, которые все еще «воевали» на стороне Польши, правда, почти не производя выстрелов. 29 сентября было опубликовано совместное заявление советского и германского правительств, которое еще теснее привязывало СССР к Германии в противостоянии странам Запада: «Ликвидация настоящей войны между Германией с одной стороны и Англией и Францией с другой стороны отвечала бы интересам всех народов». Если Германия и СССР не смогут уговорить Запад пойти на мировую, то «будет установлен факт, что Англия и Франция несут ответственность за продолжение войны…».

Результаты советско - польской войны 1939 г. и советско - германского Договора о дружбе и границе живут до сих пор - в границах объединенных Белоруссии, Украины и Литвы. Юридических оснований для отмены этих результатов нет - они были подтверждены соглашениями, заключенными после Второй мировой войны. Итоги Второй мировой списали все грехи победителей и их наследников, которыми являются бывшие республики СССР.

Когда дело было сделано, Молотов выступил 31 сентября на сессии Верховного Совета СССР: «Оказалось достаточно короткого удара по Польше сперва со стороны германской армии, а затем - Красной армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора, жившего за счет угнетения непольских национальностей». Таким образом, Молотов признал ответственность Красной армии за разрушение Польского государства. Неудивительно, что СССР постепенно смещался от равноудаленного положения относительно двух воюющих коалиций к германской стороне.

Молотов разъяснил советским людям: «За последние несколько месяцев такие понятия, как «агрессия», «агрессор», получили новое конкретное содержание, приобрели новый смысл. Нетрудно догадаться, что теперь мы не можем пользоваться этими понятиями в том же смысле, как, скажем, 3–4 месяца тому назад. Теперь, если говорить о великих державах Европы, Германия находится в положении государства, стремящегося к скорейшему окончанию войны и к миру, а Англия и Франция, вчера еще ратовавшие против агрессии, стоят за продолжение войны и против заключения мира. Роли, как видите, меняются».

«Диалектические» рассуждения Молотова легко объяснимы - под старое определение агрессора легко попадал СССР. Действительно, можно ли считать Советский Союз агрессором? И была ли вообще война? Эти вопросы вызывают споры до сих пор.

В. Сиполс поддерживает традиционную для КПСС точку зрения о том, что имело место просто «освобождение украинских и белорусских земель, захваченных Польшей в 1920 г.». Слово «освобождение» применительно к этим событиям является чисто идеологическим рудиментом эпохи Второй мировой войны. Никакой дополнительной свободы жители «освобожденных» территорий не получили, они перешли из ведения одного авторитарного государства в ведение другого - тоталитарного. Политический гнет стал сильнее, национальный - несколько ослаб. Нечто подобное произошло и в 1920 г., когда Польша получила свою долю при разделе Российской империи. Большинство границ, существовавших с древнейших времен и доныне, были нарисованы силой оружия. Слово «освобождение» в силовых акциях подобного рода символизирует торжество того или иного принципа, который разделяет «освобождающий». Если раньше Красная армия понимала под «освобождением» прежде всего свержение капиталистической системы, то затем в идеологии возобладал национальный принцип. Территории «освобождаются» в пользу Советского Союза потому, что там живут «единокровные» жители.

В 1944–1945 гг. понятие «освобождение» снова станет интернациональным (вплоть до освобождения немцев Красной армией). Для Сталина это было делом принципа.

Противоположную «державной», но также идеологически обусловленную точку зрения отстаивают те авторы, которые утверждают, что с сентября 1939 г. СССР участвовал во Второй мировой войне на стороне Германии. Если бы основанием для такого вывода было бы участие СССР в германо - польской войне, то в их утверждении были бы свои резоны, но участие СССР в войне пришлось бы считать прекратившимся с разгромом Польши. Ведь война шла де - факто, а не де - юре. Великобритания и Франция не сочли, что СССР вступил в их войну с Германией в сентябре 1939 г. Поэтому для подтверждения этой идеологической концепции нужно доказать, что СССР был участником войны и в 1940 г. Здесь у сторонников «военной версии» с фактами гораздо сложнее. Они предлагают считать СССР участником войны уже в связи с тем, что он осуществлял «помощь» Германии, выразившуюся прежде всего в торговле. Но тогда участниками войны придется немедленно объявить Швецию (на стороне Германии), Финляндию (сначала на стороне Великобритании, а затем Германии уже с начала 1941 г.), США и почти все страны Латинской Америки (на стороне Великобритании). Все они вели торговлю с воюющими сторонами, оказывали ту или иную военно - техническую поддержку, хотя и не направляли своих солдат на войну и не разрывали дипломатических отношений с врагом своего друга.

Участие в войне фиксируется либо юридически (объявление войны), либо путем открытого участия войск в военных действиях. Остальное - схоластика.

СССР нанес удар по Польскому государству тогда, когда его гибель уже была предрешена. В итоге раздела Польского государства в состав СССР вошли территории, населенные преимущественно украинцами и белорусами. Великобритания и Франция не расценили действия СССР как вмешательство в их войну с Германией. Если оставаться на почве исторической науки, СССР вступил в мировую войну 22 июня 1941 г.

image} СССР вступил во Вторую мировую войну не в 1941 году, а в 1939-м, на стороне Германии, после того как был подписан пакт Молотова-Риббентропа и секретный протокол к нему.

Когда СССР вступил во Вторую мировую войну? Очень бы хотелось ответить на этот вопрос четко и ясно, как в советской школе: 22 июня 1941 года. Да еще добавить, чтобы пятерку поставили: в качестве жертвы агрессии немецко-фашистских захватчиков. Но - не получается.

Фрагмент карты из Географического атласа СССР для средней школы, подписанного к печати 18/I - 1941 г. - 5/II - 1941 г. и изданного тиражом 200 000 экз. Польши на карте уже нет. Она поделена между СССР и Германией. Нет и Варшавы - только Краков, где располагалось германское генерал-губернаторство, управлявшее «Областью государственных интересов Германии» (обведена красным)

После подписания 23 августа 1939 года с гитлеровской Германией договора о ненападении - пакта Молотова-Риббентропа и Секретного дополнительного протокола (о разделе Европы, и прежде всего Польши) СССР уже готовился к войне и отнюдь не в качестве жертвы. А когда 1 сентября 1939 года со вторжения в Польшу немецких войск Вторая мировая началась, Советский Союз стал активно помогать агрессору.

Радиостанция в Минске работала в качестве маяка для наводки немецких самолетов на цели в Польше. Нарушая международную блокаду, СССР продавал Германии стратегическое сырье, иногда даже покупая его у других стран.

И, наконец, 17 сентября 1939 года Красная Армия вошла в Польшу - вовсе не для того чтобы помочь отразить гитлеровскую агрессию, как раз наоборот - в соответствие с пактом Молотова-Риббентропа и Секретным дополнительным протоколом и в нарушение договора о ненападении с Польшей, заключенного в 1932 г. и продленного в 1934-м.

Но еще до 17 сентября сталинский режим оказывал военную помощь Гитлеру. Вот что выяснил историк Сергей Случ (см., к сожалению, мало известный широкому читателю журнал «Отечественная история», № 5, 6, 2000 г.).

Главное командование военно-морского флота Германии «буквально с первых же дней войны (начало сентября 1939 года. - О.Х.) решило использовать преимущества, вытекающие из «благожелательного нейтралитета» СССР, и, подключив МИД, заручилось согласием советского руководства для использования Мурманского порта в качестве перевалочного пункта для германских грузов, направляемых далее по железной дороге в Ленинград, откуда они, в свою очередь, отправлялись в порты Третьего рейха (см. телеграмму замруководителя политико-экономического отдела МИД К. Клоудиса германскому посольству в Москве, 6 сентября 1939 г. // ADAP, D, BD. VIII, Dok. 15, S. 12.).

Антибританское взаимодействие двух держав на море особенно убедительно проявилось в истории с «базой Норд» на Кольском полуострове. Кригсмарине была предоставлена бухта Западная Лица, в которой ВМФ рейха «мог делать то, что он хочет, и ему разрешено осуществлять любые намерения, которые он сочтет необходимыми» (KTB SKL, Teil A, Bd. 2 S. 136, запись от 17 октября 1939 года).

При этом был санкционирован заход в эту бухту германских военных кораблей всех типов. Решение о ее предоставлении было связано с опасениями Кремля по поводу «недостаточной изоляции» Мурманска от посторонних глаз и являлось, несомненно, «актом истинно воюющей стороны» (Philbin T. R. Op. Cit. P. 82).

Как видим, не только взаимная неприязнь к Польше, но и к Великобритании объединяла два тоталитарных режима. И во Вторую мировую войну Советский Союз вступил даже не 17 сентября, когда Красная Армия перешла границы Польши и брала в плен польских военнослужащих, а несколько раньше - когда вступил во взаимодействие с военно-морским флотом Германии «против Англии».

И все же первые выстрелы во Второй мировой войне СССР сделал в Польше. Они стали непосредственным следствием Секретного дополнительного протокола к пакту Молотова-Риббенторопа.

Сам протокол и некоторые последовавшие за ним документы мы публикуем по книге доктора исторических наук Юрия Фельштинского «Оглашению подлежит: СССР - Германия 1939-1941 (Документы и материалы)». (М., Московский рабочий, 1991 г.).

В предисловии к книге ее составитель пишет: «В основу сборника положены два вида источников. Первым являются дипломатические документы германского министерства иностранных дел. В 1948 году они были изданы на немецком и английском языках Государственным департаментом США. Все дипломатические документы, используемые в данном сборнике, заимствованы из этой публикации американского правительства. В дополнение к этому в сборник включены некоторые материалы, опубликованные в газете «Правда». Они <...> иллюстрируют открыто пронацистскую политику, которую вело в тот период Советское правительство… Переводы всех документов сделаны составителем».

Обратите внимание на телеграммы, печатавшиеся в советских газетах, которыми обменивались временные союзники и победители Сталин, Гитлер и Риббентроп в декабре 1939-го. Их вряд ли покажут нашим школьникам в ближайшие годы, и даже отличники так и не смогут правильно ответить на вопрос, когда же Советский Союз вступил во Вторую мировую войну.

Секретный дополнительный протокол

При подписании договора о ненападении между Германией и Союзом Советских Социалистических Республик нижеподписавшиеся уполномоченные обеих сторон обсудили в строго конфиденциальном порядке вопрос о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе. Это обсуждение привело к нижеследующему результату.

В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР. При этом интересы Литвы по отношению Виленской области признаются обеими сторонами.

В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана.

Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского государства и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития.

Во всяком случае, оба правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия.

Касательно юго-востока Европы с советской стороны подчеркивается интерес СССР к Бессарабии.

С германской стороны заявляется о ее полной политической незаинтересованности в этих областях.

Этот протокол будет сохраняться обеими сторонами в строгом секрете. Москва, 23 августа 1939 года По уполномочию За Правительство Германии И. Риббентроп Правительство СССР В. Молотов Запись беседы Риббентропа со Сталиным и Молотовым Государственная тайна Канцелярия имперского министра иностранных дел, 24 августа 1939 г.

Запись беседы, состоявшейся в ночь с 23 на 24 августа между имперским министром иностранных дел, с одной стороны, и господами Сталиным и Председателем Совета Народных Комиссаров Молотовым, с другой стороны

Тосты

В ходе беседы господин Сталин неожиданно предложил тост за фюрера: «Я знаю, как сильно германская нация любит своего Вождя, и поэтому мне хочется выпить за его здоровье».

Господин Молотов выпил за здоровье имперского министра иностранных дел и посла графа фон Шуленбурга.

Господин Молотов поднял бокал за Сталина, отметив, что именно Сталин своей речью в марте этого года, которую в Германии правильно поняли, полностью изменил политические отношения.

Господа Молотов и Сталин повторно выпили за Пакт о ненападении, за новую эру в германо-русских отношениях и за германскую нацию.

Имперский министр иностранных дел, в свою очередь, предложил тост за господина Сталина, за советское правительство и за благоприятное развитие отношений между Германией и Советским Союзом.

При прощании господин Сталин обратился к имперскому министру иностранных дел со следующими словами: «Советское правительство относится к новому пакту очень серьезно. Он может дать свое честное слово, что Советский Союз никогда не предаст своего партнера».

Риббентроп - послу Шуленбургу

Телеграмма

Телеграмма № 253 от 3 сентября Очень срочно! Лично послу. Совершенно секретно! Главе посольства или его представителю лично. Секретно! Должно быть расшифровано лично им! Совершеннейше секретно!

Мы безусловно надеемся окончательно разбить польскую армию в течение нескольких недель. Затем мы удержим под военной оккупацией районы, которые, как было установлено в Москве, входят в германскую сферу интересов. Однако понятно, что по военным соображениям нам придется затем действовать против тех польских военных сил, которые к тому времени будут находиться на польских территориях, входящих в русскую сферу интересов.

Пожалуйста, обсудите это с Молотовым немедленно и посмотрите, не посчитает ли Советский Союз желательным, чтобы русская армия выступила в подходящий момент против польских сил в русской сфере интересов и, со своей стороны, оккупировала эту территорию. По нашим соображениям, это не только помогло бы нам, но также в соответствии с московскими соглашениями было бы и в советских интересах <...>.

Посол Шуленбург - в МИД Германии

Телеграмма

Совершенно секретно! Молотов заявил мне сегодня, что советское правительство считает, что теперь для него, как и для правительства Германии, созрел момент для окончательного определения структуры польских территорий. В связи с этим Молотов дал понять, что первоначальное намерение, которое вынашивалось советским правительством и лично Сталиным, - допустить существование остатка Польши - теперь уступило место намерению разделить Польшу по линии Писса - Нарев - Висла - Сан.

Советское правительство желает немедленно начать переговоры по этому вопросу и провести их в Москве, поскольку такие переговоры с советской стороны обязаны вести лица, наделенные высшей властью, не могущие покинуть Советский Союз. Прошу телеграфных инструкций. Шуленбург

Телеграммы, напечатанные в советских газетах в декабре 1939 г.

Господину Иосифу Сталину Москва Ко дню Вашего шестидесятилетия прошу Вас принять мои самые искренние поздравления. С этим я связываю свои наилучшие пожелания, желаю доброго здоровья Вам лично, а также счастливого будущего народам дружественного Советского Союза. Адольф Гитлер

Господину Иосифу Сталину Москва Памятуя об исторических часах в Кремле, положивших начало решающему повороту в отношениях между обоими великими народами и тем самым создавших основу для длительной дружбы между ними, прошу Вас принять ко дню Вашего шестидесятилетия мои самые теплые поздравления. Иоахим фон Риббентроп, министр иностранных дел

Главе Германского государства господину Адольфу Гитлеру Берлин Прошу Вас принять мою признательность за поздравления и благодарность за Ваши добрые пожелания в отношении народов Советского Союза. И. Сталин

Министру иностранных дел Германии господину Иоахиму фон Риббентропу Берлин Благодарю Вас, господин министр, за поздравления. Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной. И. Сталин

Читайте в следующем номере документы, рассекреченные Службой безопасности Украины. Они свидетельствуют о расстреле НКВД пленных польских офицеров под Харьковом и о попытках власти СССР скрыть захоронение - «Преступление, залитое щелочью»

22 июня 1941 года фашистская Германия, вероломно нарушив договор о ненападении, без объявления войны, напала на Советский союз. Так СССР оказался втянут во Вторую мировую войну. Чтобы укрепить эту дату был придуман так называемый“предвоенный период” (1939 - 1941 годы). Но СССР вступил в войну гораздо раньше. “Предвоенный период”никогда не существовал. Достаточно вспомнить, что с 1939 года все близлежащие страны оказались жертвами советской агрессии. В сентябре 1939 года СССР объявил себя нейтральным и за“предвоенный период”захватил территорию с более чем 20 миллионным населением. Но на этом Красная армия не собиралась останавливать свои "освободительные походы". Ведь её цель-установление власть пролетариата во всём мире. В Красной Армии видели свою надёжную опору рабочие капиталистических стран. Давайте разберёмся. 1 сентября 1939 года Германия напала на Польшу. Эта дата считается началом Второй мировой войны, а Германия-виновницей в развязывании войны. СССР в том же месяце (17 сентября) сделал то же самое, но вступившим во Вторую мировую войну он не считается. Как это понимать? Две страны нападают на третью, но агрессором считается только одна. На это есть ответ: Советский союз войну не развязывал, он лишь взял под свою защиту жизнь и имущество жителей Западной Беларуси, которую Польша захватила в ходе войны 1920-1921 годов. Интересная точка зрения, но давайте вспомним, что территория Беларуси всегда являлась разменной монетой в ходе переговоров. Сначала в 1918 году в Бресте Германия получила значительную часть Западной Беларуси, при этом никто не учитывал интересы белорусского народа. Затем в 1921 году в Риге Польше отошла западная территория БССР и опять без какого-либо согласования с белорусами. Как мы видим большевиков нисколько не интересовала судьба этих земель. В 1939 году во главе Советского союза стоит Сталин, тот самый Сталин, который вошёл в историю под именем кровавого диктатора, по приказу которого были репрессированы миллионы людей (многие из них никогда не вернулись). Именно он обрек на голодную смерть миллионы своих сограждан. Как вы думаете, могла ли этого человека волновать судьба жителей Западной Беларуси? Конечно нет. Захват этих территорий в 1939 году носил совершенно иной смысл.

Но если даже не принимать это во внимание, всё равно 17 сентября была осуществлена агрессия против Польши. Советские войска вступили на территорию, где уже жили поляки, брали в плен офицеров и рядовых, уничтожали местные органы управления. Получается следующая ситуация: польский солдат убитый русским считается жертвой Второй мировой войны и её участником, а советский солдат нет. Если же в том же бою погибал советский солдат, то он считался погибшим в “предвоенный период”, то есть в мирное время. Германия за один день захватывает Данию, ведёт бои в Норвегии, Франции. Эти действия - акты Второй мировой войны. СССР без боя захватывает прибалтийские государства: Эстонию, Литву, Латвию, требует и получает кусок территории Румынии: Бесарабию и Буковинию, проливает реки крови в Финляндии. Но участником Второй мировой войны Советский союз не считается. Почему? В ожесточённых боях“предвоенного периода”СССР потерял больше солдат, чем Германия, даже у фашистов больше шансов объявить себя нейтральными. Действия Советского союза именуются термином“укрепление безопасности западных рубежей”(именно под этим лозунгом началась война против Финляндии). Конечно это не так. Границы СССР были в безопасности, пока их окружали нейтральные государства, пока не было общих границ с агрессивной и воинственной Германией. К тому же этот термин мы можем применить в отношении к Германии: она тоже укрепляла свои рубежи.

Итак, 22 июня - это не дата вступления в войну. Истинной датой необходимо считать тот момент, когда Вторая Мировая война стала неизбежной.

Можно сказать, что Советский Союз начал необъявленную войну ещё 19 августа 1939 года. И вот почему.

В ходе Гражданской войны Красная Армия росла. Одни дивизии погибали, другие создавались, но общее количество постоянно увеличивалось. Вершины своей мощи Красная Армия достигла к началу 1920 года: 64 стрелковые и 14 кавалерийских дивизий.

После советско-польской войны численность Красной Армии резко уменьшилась (с 5, 5 млн. в 1920 до 516 тыс. в 1923 году, то есть больше чем в десять раз), но количество стрелковых дивизии возросло. Это вполне объяснимо: дивизии есть, а солдат распустили по домам: в 1928 году около 70 процентов стрелковых войск состояли из красноармейцев, которые лишь в короткие периоды находились в своих частях, а всё остальное время жили дома и занимались обычным трудом. Такие части назывались территориально-миллионными. В этих условиях создание новой дивизии не означало больших затрат: присвоение номера, получение знамени и создание штаба.

В 1923 году была сформирована 100-я дивизия, своим номером она как бы подчёркивала верхнюю грань: и в мирное, и в военное время столько стрелковых дивизий было вполне достаточно. В 20-х и 30-х годах в Красной Армии дивизий с более высоким номером не было.

1 сентября 1939 года германская армия напала на Польшу, и эту дату официально принято считать началом Второй Мировой войны. Это событие настолько ужасно и трагично, что всё остальное случившееся в этот день оказалось в тени. А между тем именно с того дня начался процесс заполнения и формирования новых дивизий с номерами 101, 102, 103, 120, 130 и так далее.

Не только дивизии и корпуса, но и армии формировались в то время. К 17 сентября 6-я армия была укомплектована и участвовала в освобождении Западной Украины.

19 августа 1939 года Сталин приказал удвоить количество стрелковых дивизий. Их и так было больше, чем в любой другой армии мира. Удвоить означало, что предмобилизационный период завершён и начата мобилизация. Одновременно с увеличением стрелковых дивизий происходило их полное укомплектование личным составом. До 1939 года все дивизии превращались в кадровые (в отличие от территориальнно-миллионных солдаты находились в подразделениях постоянно).

Имеющиеся данные дают основание предполагать, что вторжение Советского Союза в Европу должно было начаться летом 1941 года. 22 июня - просто день начала наступления вооружённых сил Германии против вооружённых сил Советского Союза уже в ходе войны, в которой оба государства давно участвуют. 19 августа 1939 года Европа ещё жила мирной жизнью, а Сталин уже принял решение и запустил машину мобилизации в необратимое движение, которое в любом случае и при любом международном раскладе делало Вторую Мировую войну полностью неизбежной.